Новости
"Лесной бюллетень"
Периодические издания и рассылки
Публикации
Семинары и конференции
Полевые работы
Пресс-релизы и пресс-конференции
Проекты и кампании

Отправь SMS - поддержи наш сайт


Номер 21-22, май 2003

Баобабы на Камчатке

В. Шамшин

Лесное хозяйство базируется на трех китах деятельности – лесопользование, лесовосстановление и охрана от пожаров и самовольных рубок. Приоритеты этих направлений определяет Правительство, исходя из состояния лесного фонда и народно-хозяйственного назначения леса в каждом регионе.

В период с 1965 по 1985 год лесное хозяйство на Камчатке развивалось под знаком выполнения правительственной программы о ликвидации разрыва между площадями ежегодной вырубки леса и восстановлением путем посадки и посева. По мнению лесных идеологов, достижение баланса должно было означать, что в лесном хозяйстве соблюдается принцип непрерывного и неистощительного пользования лесом.

В действительности, такое утверждение было ложным. Время вырубки древостоев определяется запасами товарной древесины и величиной годичной лесосеки, а время выращивания спелой древесины (техническая спелость) – возрастом, в котором дерево дает максимальный выход качественной древесины (пиловочника). Вырубка запасов спелых древостоев лиственницы и ели (товарных) при действующей годичной лесосеке укладывалась в срок 70–80 лет, а возраст технической спелости у лиственницы наступал в 140–160 лет. Разрыв в сроках – 70–80 лет.

Между намерениями и реальностью всегда существует виртуальность, своего рода вид снаружи и изнутри, внешность часто обманчива. Тогда постановления Правительства не обсуждали, а неукоснительно выполняли.

В те годы в области в среднем вырубали 10 тыс. га хвойных и лиственных лесов. На такой же площади надо было проводить лесовосстановление посевом и посадкой. В лесхозах не было опыта по искусственному возобновлению, работы начинались с нуля. За 20 лет в лесхозах была создана сеть базисных питомников на площади около 50 га, на которых применялась разработанная местная технология выращивания посадочного материала. Лесхозы ежегодно заготавливали 300–500 кг семян местных хвойных пород. В питомниках ежегодно выращивали 10 млн. штук сеянцев, годных к посадке. Местные семена не были высокого качества, поэтому ежегодно поступали значительные партии семян хвойных пород (преимущественно сосны) из других регионов Советского Союза. Во всех лесхозах имеются посадки интродуцентов на значительной площади, большинство из них достигли возраста «возмужалости», семеносят, дают естественное возобновление. Пока есть основание думать, что часть интродуцентов акклиматизируется, найдет свою экологическую нишу и впишется в состав будущих лесов Камчатки.

В 80-х годах XX века «ученые» Камчатской лесной опытной станции (КЛОС) развернули кампанию против посадок сосны на Камчатке. Все случаи гибели культур сосны без должного анализа они объясняли тем, что камчатские условия не соответствуют требованиям сосны. С такой прямолинейной огульной «соснофобией», к сожалению, согласились специалисты управления и лесхозов. Работники производственной лесной почвенно-химической лаборатории занимались обследованием лесных культур, устанавливали причины гибели и готовили документы на списание. Надо признать, что истинные причины гибели не всегда указывались в актах на списание. С подачи заключений КЛОС, в них констатировалось, что сосна погибла от экстраординарных факторов (климатических, вулканических, почвенных), воздействие которых невозможно было предвидеть и предотвратить. В действительности, нередко имели место случаи, когда культуры гибли из-за несоблюдения требований по сохранению жизнеспособности сеянцев за время выкопки, транспортировки и посадки. Сеянцы выращивались на базисных питомниках и развозились по лесничествам. Проекты лесных культур составлялись по шаблону без учета экологических условий участка, где проводились посадки. Базисные питомники закладывались в «теплых» метах, почва на них «созревала» на 10–15 дней раньше, чем на лесокультурной площади, и, соответственно, раньше трогались в рост сеянцы. Период лесокультурных работ приходится на июнь, когда на Камчатке стоит сухая, жаркая, ветреная погода. Тронувшиеся в рост сеянцы, после выкопки и транспортировки теряли тургор и после посадки не могли восстановить жизнеспособность и погибали. Дно борозды, лишенное органогенного горизонта, с жестким режимом влажности и температуры почвы, было не лучшим местом для выживания сеянцев. В каменноберезняках для реконструкции состава проводились посадки ели без подготовки почвы. Приживаемость и рост сеянцев были хорошими, но Министерство планировало посадки только по подготовленной почве. Объясняется это не только казенным пониманием технологии лесопосадочных работ, но также недоверием к исполнителям, работу которых трудно было бы проверить. Даже специалисты управления проверяли в лесхозах не технологию посевов и посадок, а данные съемки лесокультурной площади.

Недоверие обидно, но доля правды в склонности к очковтирательству у лесоводов есть. Сохранность лесных культур мало кого интересовала. Действовала формула: посадили – отчитались и забыли.

В Ключевском лесхозе в течение ряда лет закладывали культуры сосны в предгорьях вулкана Шевелуч по редколесьям на мощных отложениях крупнозернистого вулканического шлака. Почву готовили разгребанием полос бульдозером и в чистый шлак высаживали полуживые сеянцы. Посадки гибли, их списывали, а в актах указывали, что посадки погибли из-за несоответствия вулканических почв требованиям сосны.

Сосна повреждалась от снеголомов, но лесхозы не удаляли сучья ниже высоты снежного покрова. В материалах лесоустройства Мильковского, Атласовского, Козыревского и других лесхозов таксационные описания буквально пестрят записями в графе хозяйственные распоряжения о неотложном проведении рубок осветления и прочисток в культурах сосны, но эти работы лесхозы не планировали и не проводили. Посадки заглушались лиственными породами и отмирали. Сохранились отдельные деревья, о происхождении которых не догадаешься, что они были посажены. Несмотря на все недостатки, период искусственного восстановления вписал живую страницу в историю хвойных лесов. Будущее покажет, какие породы-интродуценты сохранятся и займут свою экологическую нишу в хвойных и лиственных лесах Камчатки.

Возникает вопрос – почему отдавалось предпочтение искусственному восстановлению, а не использованию производительных сил самого леса для восстановления древостоя применением лесохозяйственных рубок и мер содействия естественному возобновлению?

Формула Г.Ф. Морозова «рубка – синоним возобновления» предусматривает применение разнообразных способов рубки, отвечающих природе конкретного древостоя, при которых изымается спелая древесина, а остающиеся деревья обсеменяют вырубку и поддерживают на ней лесной климат, благоприятный для роста самосева и подроста. Для этого лесоводы должны быть хорошими профессионалами и иметь право самостоятельно назначать способ рубки, но за них все вопросы лесопользования решили чиновники от науки, которые лоббировали интересы лесопромышленников.

По их разработкам предписывалось повсеместно проводить сплошные рубки – концентрированные и сплошнолесосечные – с ограничением или без ширины полос. При таком способе, по их мнению, достигался максимальный съем древесины, максимальная выработка на единицу техники на лесозаготовках, а заготовленная низкотоварная древесина должна была бы стимулировать развитие деревопереработки. Но «получилось как всегда». Низкотоварная древесина, не имевшая сбыта, спиливалась, чтобы не платить за недоруб, и бросалась на лесосеке у пня в «приземленном» виде. После проведения сплошных рубок в «идеальном» виде вырубка имела вид пустыря, зарастающего корнеотпрысками, травами, кустарничками и кустарниками, где восстановление древостоя естественным путем исключалось из-за отсутствия обсеменителей, остепнения лесного климата и задернения почвы.

На таких вырубках необходимо было проводить лесовосстановление посадкой сеянцев. Подготовку почвы на вырубках, захламленных брошенной древесиной, лесхозы проводили расчисткой полос бульдозером тяжелого типа. Двухрядные посадки сеянцев по полосам хорошо приживались и росли, но таких тракторов в лесхозах было мало и использовались они в первую очередь для локализации лесных пожаров. В тракторном парке преобладали тракторы и плуги сельскохозяйственного назначения.

В наращивании работ по посеву и посадке не было лесохозяйственной необходимости. В каменноберезняках после проведения рубок с выборкой деревьев с 24-см ступенью толщины ствола вырубка оставалась в покрытой лесом площади, и древостой восстанавливался естественным путем. Куртинно-выборочные рубки в зарослях кедрового стланика зарастали кедрачем естественно. В хвойных лесах, где проводились условно-сплошные рубки, на вырубках не прерывался процесс естественного возобновления материнского древостоя. Показатели плана по посеву и посадке устанавливались не по лесохозяйственным, а по прагматическим соображениям. Заработная плата работникам управления и лесхозов зависела от разряда, который устанавливался по показателям производственного плана. Показатели по посеву и посадке существенно влияли на разряд и на прибавку заработной платы. Начальник управления лесного хозяйства прямо говорил директорам лесхозов: «Сейте что хотите, хоть баобабы, но мне дайте отчет о посеянных гектарах». В первую очередь по этой причине план по посадке и посеву ежегодно увеличивался. Чтобы его выполнить с использованием тракторов сельскохозяйственного типа, лесхозы использовали в качестве лесокультурного фонда участки, лишенные лесной растительности.

Таких площадей в лесном фонде много, но они соответствуют разным понятиям, разные по образованию и генезису. Есть площади с явными причинами безлесия – это магматические поля (кекуры), шлаковые поля, свежие песчано-илистые отложения «сухих» речек, заболоченные земли мелиоративного фонда и другие. Лесоустроители не включали их в лесокультурный фонд. Кроме них имеется значительное число безлесых участков, которые невозможно без тщательного изучения включить или исключить из фонда лесозаращивания. Таксаторы по своему усмотрению решали куда их отнести. В.Л. Комаров в работе «Путешествие по Камчатке в 1908–1909 годы» приводит некоторые сведения о таких территориях: «Всякое место не оденное деревьями или кустарниковыми зарослями местные жители называют «тундрой» или «тундрочкой», реже «аласом» или «алашом». Сам Комаров «аласом» называет встречающиеся среди леса на сухих склонах и террасах обширные травянистые площади, лишенные деревьев. От приречных лугов они отличаются более тощим древостоем, представляющим смесь лесных и луговых форм, неустойчивую по их соотношению. По анализу соотношения можно косвенно судить о динамике границ между лесом и лугом. Мокрыми тундрами он обозначал моховые и осоковые болота. Травяные заросли Комаров относит к лугам, условно разделяя их на сенокосные, то есть для заготовки сена впрок и на пастбища. Особое значение в формировании луговых трав он отводит вейнику, который в долинах растет крупными, но рыхлыми дерновинами и в местах наиболее сырых, образуя кочки. В горы он восходит до верхней границы сплошных зарослей ольховника. В.Л. Комаров отмечает его высокую питательность в сыром и сухом виде до августа, после чего вейник становится жестким и малопитательным. Слово тундра он относит только к горным тундрам, то есть к территориям с каменистой или щебенистой почвой и низким растительным покровом, в построении которого большое участие принимают лишайники и мхи. Он считает, что можно называть тундрой и верещатники, а также площади, одетые зарослями голубики, брусники или водянки (шикши).

В долинах, на террасах рек встречаются участки, покрытые растительностью, мало чем отличающейся от горных тундр. Они являются следствием инверсии, проникновения, горнотундровой растительности в другие пояса. Комаров зримо описывает картину инверсии горнотундровой растительности, комплексов ассоциаций разных высотных поясов. «Среди травостоя выделяются поляны (гривки) с более сухой почвой и низким травяным покровом из осоки, овсянницы, кошачьей лапки, сосюреи. Травяной покров пятнами, фрагментами, мозаично перемежается в кустарничковые тундрочки с голубикой и багульником, образующих на светло-зеленом фоне лугов мрачные темные пятна». Комаров не упоминает о причинах безлесия лугово-тундровых участков территорий и целесообразности залесения их, зато прямо говорит: «Продуктивные луга – наиболее выгодная экономическая территория. В лице приречных и лесных лугов Камчатка имеет одно из основных неиспользуемых богатств. Простыми приемами – мелиорацией, подсевом трав, расчисткой березняков, можно увеличить площадь и повысить продуктивность сенокосов и пастбищ». Это было сказано в 1908–1909 годах, и спустя полвека лесоводы делали все прямо наоборот – пытались засеять луга.

Обследования погибших культур показали, что причины гибели имеют комплексный характер. Одним их факторов, блокирующих рост и распространение прямоствольных древесных растений на участках горной тундры, является контрастный ход температуры в течение суток и короткий безморозный период, в течение которого листопадные древесные растения не успевают подготовиться к перезимивке.

Участки горных тундр нецелесообразно использовать, как лесокультурный фонд для выращивания прямоствольных лесов. Они пригодны лишь для заращивания кедровым стлаником путем закладки поперек господствующих ветров.

Это классический пример бездумного ведения лесного хозяйства по указанию свыше (подобный внедрению кукурузы на Камчатке). Можно сказать также, что это плата за отсутствие кадастра на сельско- и лесохозяйственные земли по их назначению и освоению. Как уже отмечалось, лесхозы не от хорошей жизни проводили посев и посадку на безлесых участках. Надо было выполнять непосильный план минимальными силами и средствами. Посевы и посадки погибали, но лесхозы продолжали осваивать новые площади с таким же конечным результатом.

Forest.RU для Вас: Войти в семейство сайтов | Книги и видео

К началу этой страницы На входную страницу

Напишите нам!