Пресс-релизы и другие материалы для СМИ

Новости в RSS-формате

Номер 28, июнь 2005

Неформальная экономика лесопользования в Иркутской области: социологический ракурс

С. Карнаухов, Т. Малькевич, И. Олимпиева, О. Паченков, З. Соловьёва, К. Титаев, В. Титов, Н. Черемных

Особая актуальность проблемы неформальной экономики связана с обсуждением и принятием нового Лесного Кодекса (ЛК) — могут ли неформальные отношения повлиять на эффективность нового ЛК и, прежде всего, перспективного введения института частной собственности и возможного изменения роли региональной и местной власти в управлении лесными ресурсами.

Основная задача исследования состояла в том, чтобы рассмотреть проблему неформального лесопользования, с одной стороны, на микроуровне, т.е. на уровне конкретных взаимодействий различных акторов поля лесных отношений, с другой стороны, рассмотреть её как вписанную в более широкий социально-экономический и культурный контекст — как на уровне структур, так и на уровне практик. Мы стремились понять, какую роль в отношениях лесопользования играют неформальные правила, каковы эти правила и как они влияют на общую ситуацию в местных сообществах.

Неформальная экономика лесопользования как объект исследования

В нашем исследовании неформальная экономика лесопользования рассматривается не как некое самостоятельное и обособленное социально-экономическое явление, но как проявление в лесной сфере общих неформальных механизмов, характерных для современной российской экономики в целом. Неформальные практики лесопользования, которые являлись фокусом нашего исследовательского внимания, безусловно имеют свою специфику, связанную прежде всего с технологическими особенностями лесозаготовительных процессов. К особенностям лесной сферы можно отнести также относительно замкнутый характер социального пространства лесных посёлков, их монопромышленный характер, т.е. прямую зависимость социальной сферы и экономического благополучия местного населения от лесного бизнеса, который, как правило, является едва ли не единственной сферой занятости в лесных посёлках. Тем не менее, лесная специфика не мешает рассматривать неформальные практики лесопользования как частный случай неформальных экономических практик, что позволяет использовать для их анализа имеющиеся подходы к исследованию неформальной экономики.

В нашем исследовании мы предполагали найти в системе взаимодействия акторов поля лесных отношений те узловые точки, где неформальные отношения являются значимыми, доминирующими, и где доминирование этих отношений может существенно влиять на социально-экономическую ситуацию в локальных сообществах.

Неформальные отношения и нелегальные рубки в сфере лесопользования
Неформальные лесные отношения

Неформальная экономика лесопользования не ограничивается лишь непосредственно процессом рубки и реализации леса, но охватывает большое число агентов разных уровней и отношений между ними (см. схему). Исследование показало, что неформальные отношения могут быть обнаружены на всех этапах взаимодействия по поводу лесодобычи и выходят за пределы собственно рубки деревьев. Собственно процесс рубки деревьев – не более, чем один из этапов этих отношений. Более того, сами неформальные (чёрные и серые) рубки во многом становятся возможными именно благодаря тому, что опираются на устойчивую систему неформальных отношений, выходящих за пределы собственно отношений вокруг леса, касающиеся социальной жизни в исследованных районах. Тем не менее доминирующий публичный дискурс, привлекающий внимание общественности к проблеме неформальной экономики лесопользования, конструируется именно вокруг нелегальных рубок, т.е. незаконной добычи леса.

Как показывает наше исследование, повышенное внимание к проблеме нелегальных рубок заслоняет другие, более значимые аспекты неформальной экономики, а именно распространённость неформальных отношений, пронизывающих буквально все интеракции в сфере лесных отношений, фактически определяющих ситуацию в лесной сфере, но при этом совершенно выпадающих из поля внимания участников публичной дискуссии о лесопользовании (по крайней мере на уровне СМИ). В неформальные отношения вовлечены все агенты, играющие на этом поле, а неформальные правила определяют практику лесодобычи в не меньшей степени, чем писанные правила, а порой оказываются более значимыми.

Нелегальные рубки

Что касается собственно нелегальных рубок, то мы рассматриваем их в виде спектра: от «чёрных» криминальных рубок к «белым», практически легальным:

• Полностью «чёрные» – криминальные – рубки (в юридическом смысле – незаконные), т.е. рубки, произведенные без формального разрешения вообще, либо без разрешения рубить в данном месте, в частности.
• «Светло-серые, серые, тёмно-серые» рубки, которые не являются криминальными в чистом виде, но произведённые с теми или иными нарушениями закона: неправильное отведение участков; занижение расчётного объёма леса на деляне; заграничные рубки; переуступка лесобилета (лес рубится не теми, на кого выписан лесорубочный билет), переруб и т.д.
• «Белые» рубки: лес, который, будучи срублен абсолютно легально, впоследствии исчезает из поля зрения официальной статистики, чтобы впоследствии вновь появиться на этапе сбыта, но уже по другим документам (речь идёт прежде всего о «социальных рубках», т.е. рубках по социальным лимитам, когда совершенно легально срубленный лес на этапе использования и реализации превращается в абсолютно «чёрный», не учтённый официальной статистикой).

Проведённый анализ позволяет сделать вывод о том, что:

а) даже на этапе рубки, абсолютно «чёрные» рубки представляют собой лишь одну из возможных неформальных практик, гораздо более широк спектр «серых» рубок, произведённых с теми или иными нарушениями;

б) ситуация в лесном секторе сегодня такова, что полностью «легальные» рубки, произведённые с соблюдением всех формальных правил, оказываются практически невозможными.

Соответственно, лидирующая позиция полностью незаконных «чёрных лесорубов» с точки зрения нанесённого лесу и экономике региона/страны ущерба вызывает сомнения. Основным аргументом в пользу данного утверждения является то, что огромный спектр перечисленных выше «серых» и «белых» неформальных рубок доступен лишь лесопользователям, ведущим легальный бизнес.

Причина этого состоит в том, что известные игроки белого сектора рынка имеют необходимые ресурсы (материальные, технические, информационные и социальные – в виде социального капитала связей и репутации) для того, чтобы быть успешными также и в «сером» секторе; предприятия же, работающие только в «чёрном» секторе лишены большей части этих ресурсов. На практике, один и тот же заготовитель постоянно перемещается из одного «серого» сектора в другой (более «тёмный» или более «светлый»), в зависимости от конкретной деляны, времени года, отношений с лесником и администрацией конкретного лесхоза (арендатор может иметь делянки на территории разных лесхозов) и т.д.

Всё это заставляет предположить, что объём леса, добываемого за счёт неформальных практик, в которые вовлечены официальные игроки «белого» сектора лесодобычи, превосходит объём откровенно криминальных «чёрных» лесных рубок

Причины распространённости неформальных отношений
Неэффективность действующих формальных механизмов

Основанием для распространённости неформальных отношений в сфере лесодобычи является неэффективность существующих формальных правил, которые на практике оказываются:

а) невыполнимыми в связи с завышенными для нынешнего реального технического уровня лесодобычи требованиями к уходу за деляной; монопольно завышенными тарифами железной дороги, которые препятствуют сбыту древесины внутри страны; невыгодными условиями банковского кредита для предпринимателей, что ведёт к очень медленному развитию переработки древесины и тотальному экспорту самого дешёвого не переработанного леса (т.н. «кругляка»);

б) не подкреплёнными механизмами контроля за их реализацией. Примеры: нехватка лесников и отсутствие механизмов контроля не дают возможности контролировать соблюдения правил рубки; механизмы проведения конкурсов и аукционов несовершенны настолько, что дают возможность задействовать коррупционные и иные неформальные практики;

в) заведомо содержащими потенциал неформальных отношений. Примеры: техническая невозможность точного измерения объёма рубки; зависимость лесной милиции от местной власти; волюнтаризм лесхоза в вопросе отвода лесосеки и контроля за соблюдением норм; взаимная зависимость всех институтов власти в регионе, что ведёт к неформальному влиянию на получение лучших участков леса; механизм рубки леса по социальным лимитам.

Неэффективность формальных правил и отсутствие механизмов контроля за их реализацией ведёт к возникновению огромного количества неформальных практик и свода неписанных правил, к которому на практике апеллируют участники отношений вокруг добычи леса.

Альтернативные легитимации

Несколько примеров из полевого дневника наблюдений Ситуация 1: «Мы наблюдали ситуацию, когда человек в середине дня волок через всю деревню трактором крупный лиственничный ствол (около 2 м3), и это не вызывало ни у кого из присутствовавших никаких вопросов или действий... Между тем, для любого очевидца было ясно, что ствол этот был срублен абсолютно нелегально, в лесах 1–й группы, и тем не менее ни у лесников лесхоза, ни у лесников национального парка (на территории которого находится посёлок) не возникло никаких вопросов». Ситуация 2: «Один из лесников в разговоре сообщил, что «нормальный переруб» — в пределах 50%, при этом закрепленное писаным правом ограничение — 15%» Ситуация 3: «В одном из лесхозов мы назначили встречу с директором заранее – накануне, по телефону. В разговоре он спросил о теме предстоящего разговора, мы назвали в качестве основной интересующей нас темы принятие нового Лесного кодекса. Придя на следующий день к директору лесхоза, мы обнаружили, что он подготовился — перед ним на столе лежала (принтерная) распечатка Лесного кодекса ИЗ СИСТЕМЫ «ГАРАНТ». Когда речь зашла о новом ЛК, директор, дабы не показаться голословным, указывал конкретные статьи из своей распечатки данного Кодекса и комментировал. В процессе разговора, однако, выяснилось, что перед ним лежала распечатка «старого» — ныне действующего Лесного кодекса, хотя он был уверен, что это проект нового Кодекса и пользовался распечаткой именно в таком качестве, критикуя отдельные статьи «нового кодекса» и говоря о невозможности их выполнения на практике».

Можно было бы предположить, что альтернативный свод правил существует параллельно писаному праву, «дополняя» его в тех случаях, когда формальное право «молчит», т.е. что неписанное право не вступает в противоречие с писанным, но занимает пустующую нишу. Однако результаты нашего исследования не подтверждают данный тезис. Они говорят либо об откровенном незнании формальной нормы (даже ключевые агенты отношений в сфере лесопользования, представляющие формальные институты, иногда не знакомы с формальными правилами, призванными регулировать эти отношения), либо о том, что неписаные правила становятся настолько важнее писанных, что последними на практике пренебрегают. Причиной этой ситуации является не только упомянутая выше неэффективность действующих формальных механизмов, но и существование альтернативных легитимаций – стратегий внутреннего оправдания, одобрения участниками лесных отношений сложившихся практик лесопользования, даже если эти практики нарушают установленные законом правила.

Как показывает наше исследование, причиной распространённости неформальных практик является их легитимность с точки зрения участников лесных отношений. Существует целый свод неписаных правил и набор неформальных практик, которые не являются формальными и законными, но являются легитимными в глазах участников лесных отношений. Эти легитимные, но неформальные нормы и практики фактически представляют собой своего рода альтернативную систему правил и отношений в сфере лесодобычи, которые и определяют реальные взаимоотношения агентов лесопользования. Это последнее обстоятельство представляется очень важным с точки зрения дискуссии о принятии нового Лесного кодекса.

Основания альтернативной легитимации

Проведённое исследование позволяет выделить некоторые основания (источники) альтернативной легитимации, распространённые среди участников лесных отношений в исследованном регионе. Мы предварительно выделили четыре основных источника альтернативных легитимаций:

• традиции населения, живущего в лесу: типичная репрезентация этой позиции — фраза, которую неоднократно можно было услышать от наших информантов в контексте обсуждения незаконных рубок населением: «тут мой прадед рубил, и дед рубил, и отец рубил, и я рубить буду!»; объективным основанием для этой позиции является то, что в «лесных» областях сегодняшней России лес используется жителями не только как древесина и материал для строительства, но и как источник продуктов — грибы, ягоды, охота; все эти формы хозяйствования по-прежнему очень важны для жизни большей части «негородского» населения Иркутской области и других «лесных» регионов России);
• наследие «советского лесопользования», для которого было характерно восприятие леса как «неисчерпаемого богатства»; лес не воспринимался как нечто, за что нужно платить, а уж если человек был в состоянии заготовить древесину сам, без привлечения дополнительных ресурсов, т.е. без использования «служебной» техники, это и вовсе это не считалось возбраняемым действием. В результате сегодня критерием «правильной» или «неправильной» рубки стала приблизительная оценка лесника и норма обычного права, представляющего смесь традиций сообщества, живущего от леса и советских практик лесопользования;
• постсоветские реалии: с проникновением в Россию рыночных ценностей и отношений появилось рыночное, коммерческое отношение к лесу, которое существует до сих пор. По сей день возможность рубить, возить, пилить и продавать лес остаётся в глазах местного населения источником возможных заработков. На фоне тотального обнищания населения, в особенности в сельских регионах, доминировала установка «продать всё, что можно», и неожиданно лес стал продуктом, который можно было продать, и население лесных районов страны не преминуло этим воспользоваться. При этом легитимными считаются такие незаконные практики лесодобычи, которые направлены не на обогащение, не на получение прибыли, а на экономическое выживание. «Чёрные» рубки с целью обогащения не легитимны, в отличие от тех же действий, направленных на выживание;
• рутинизация коррупции: на сегодняшний день коррупция присутствует практически на всех этапах лесного бизнеса и характерно то, что такая ситуация воспринимается её участниками как нормальная, рутинная. Иногда можно встретить отношение к взяткам, как к «рабочему моменту», неизбежным издержкам бизнеса.

Новый Лесной кодекс: мифологии и перспективы на основе наблюдений, интервью и анализа публичного дискурса о ЛК

Проведённый нами анализ прессы и интернет-источников показал, что хотя разные эксперты выражают разные точки зрения, есть одна позиция, которая априори принимается всеми и не обсуждается, считается сама собой разумеющейся. Это предположение о том, что с принятием нового ЛК кардинально изменится практика леспользования. Между тем, результаты нашего исследования, в частности, заставляют усомниться в том, что связь между принятием нового ЛК и практикой лесопользования столь однозначна.

ЛК является частью формального пространства отношений вокруг лесопользования, элементом писаного права. Между тем, как показало исследование, отношения в отрасли содержат значительный неформальный компонент и регулируются нормами права неписаного. Вопрос о новом Лесном кодексе вызывал недоумение у большинства наших информантов. Если они и знали о самом факте его подготовки, то не знали подробностей. Никакого обсуждения нового ЛК на местном уровне нет. В результате можно сделать вывод, что представляемое нередко как «всенародное», обсуждение ЛК является, по сути, делом узкого круга экспертов на федеральном уровне.

Нельзя, однако, сказать, что участники отношений в сфере лесодобычи «на местах» вообще ничего не слышали о новом ЛК и не имеют никакого мнения на этот счёт. Дискуссия «на местах» развивается в совершенно ином русле, нежели публичная дискуссия в масс-медиа. Полевое исследование показало, что районная администрация знает о подготовке ЛК, но трактует его только в одном контексте: «Придут москвичи и всё заберут». Причём аргументируется это мнение не только и не столько принятием ЛК, сколько мнением о том, что «всё к этому идет». Смежная и очень актуальная для районной администрации тема – переход подавляющего числа полномочий на уровень федеральной власти. Эти две темы представители местной администрации готовы обсуждать, однако с текстом Кодекса никто из них не знаком. Сам кодекс воспринимается в этом контексте не как нормативный акт, определяющий правила игры, но как распоряжение в духе командной экономики советских времен: «у этих забрать, этим отдать».

Мы полагаем, что для того, чтобы стать эффективным инструментом регулирования отношений в лесной сфере, новый кодекс должен учитывать наличие и колоссальную роль неформальных механизмов, которые на практике оказываются основным регулятором отношений в сфере лесопользования. В противном случае новый кодекс постигнет судьба нынешнего: он останется документом, который не оказывает решающего влияния на практику.

Между тем, возникают сомнения в том, что новый кодекс станет легитимным в глазах большинства участников отношений в сфере лесопользования. Уже сегодня очевидно, что проект Кодекса в его нынешнем состоянии вызывает отторжение у представителей местной и региональной власти, у представителей среднего и малого бизнеса, у администрации лесхозов. В этой ситуации соблюдение новых законов можно обеспечить только за счёт жёстких механизмов контроля за отношениями на местах со стороны федеральных органов; однако нынешняя практика работы госаппарата заставляет усомниться в их эффективности.

Полная версия научного отчёта: файл Word

Обсудить статью вы можете на нашем форуме.

Share |

Семейство сайтов Forest.RU: Всё о российских лесах | Дубы Евразии | Всероссийское Движение "Возродим наш лес" | Всё о сибирском кедре и его родственниках | Выращивание кедра сибирского в Средней полосе России

К началу этой страницы	На входную страницу рублей Яндекс.Деньгами на счёт 41001289093796 (Интернет-портал Forest.RU)	Напишите нам!