Отправь SMS - поддержи наш сайт

Номер 10, март 1999

Освоение под знаком огня

Д. Лисицын

"Природа щедро наделила Сахалин лесами. Еще со школьной скамьи мы прочно усваиваем, что наши зеленые друзья - это "легкие" планеты. Для многих из нас лес ассоциируется и с крышей над головой, и с вкусными запасами на зиму, и с благословенными часами отдыха где-нибудь на берегу лесного озера с костерком и рыбалкой… Однако лес - это еще и природные ресурсы для развития экономики" ("Губернские ведомости", 22 января 1999 г., "Распорядиться щедротами природы по-хозяйски")

 
За недолгую, но бурную историю развития сахалинской лесной промышленности (как советской, так и японской) большая часть наших лесов была уничтожена. В первую очередь пострадала темнохвойная елово-пихтовая тайга, которая еще каких-нибудь несколько десятков лет назад сплошным живым ковром покрывала центральную и южную части Сахалина. 10-е - 20-е годы нашего века положили начало стремительному сокращению тысячелетних сахалинских ельников. Неизбежный спутник вторжения человека в лес - огонь - многократно усиливал разрушения, вызванные сплошными рубками и прокладкой дорог. Вот как описывал начало "освоения" сахалинского леса советский ученый, ботаник и географ М.Г. Попов в своей книге "Растительный мир Сахалина" (1969 г.):

"…Но вот на смену охотничьему населению на остров пришли люди индустриальных стран; зазвенели в тайге топоры, загудели механические пилы, появились лесокомбинаты и задымили гигантские трубы бумажных фабрик. По всем рекам поплыли сплавляемые бревна, гужевые и железные дороги потянули лес к городам или в морские порты. Можно сказать, застонала тайга и поредела она. Ее почва покрылась хламом - валежником, ободранной корой, щепкой и стружками. И теперь, когда вспыхивал лесной пожар, он всюду находил на земле для себя пищу и бежал по тайге, как огненный зверь, вскакивая на ходу на стволы деревьев, которые горели, как факелы, и, обожженные, обезображенные, валились на землю. Вероятно, человек и огонь делили приблизительно пополам лесную добычу".

Первичный темнохвойный лес Сахалина оказался совершенно не готовым к такой резкой смене условий своего развития и воспроизводства. На протяжении тысяч лет до начала масштабных рубок обновление елово-пихтовых древостоев в островных лесах происходило естественным образом, незаметно и безболезненно, непрерывно и постоянно. Молодой подрост появлялся под пологом леса и постепенно приходил на смену престарелым гигантам. Этим девственные ельники отличаются от огромных площадей светлохвойных лесов - сосняков и лиственичников, широко распространенных в материковой части нашей страны. Регулярное выгарание на больших площадях является обычным естественным элементом самовоспроизводства лесов из сосны и лиственницы. Эти древесные породы за длительное время эволюции под знаком огня хорошо приспособились к возобновлению на больших пространствах оголенной почвы - были бы только источники семян в достаточной близости. До недавнего времени на Сахалине лесные пожары были редки и незначительны по площади, и поэтому ель аянская, пихты сахалинская и Майра - главные лесообразующие породы островной темнохвойной тайги - за вековую историю своего развития без воздействия пожаров адаптировались к возобновлению под пологом леса. Молодые деревца ели и пихты прекрасно себя чувствуют в тенистом, влажном, густом лесу, однако не могут выжить на открытых пространствах, лишенные материнского зеленого покрывала. Прямые солнечные лучи губительно действуют на молодую поросль, вызывают ожоги, иссушают почву и приземные слои воздуха. Летом на открытом участке температура поверхности почвы может достигать 70 градусов. Привыкшие к влажному прохладному сумраку саженцы ели аянской таких перегрузок не выдерживают! Даже в случае успешного самосева от стены леса, всходы ели и пихты через 2-3 года погибают. В условиях Сахалина гари и большие площади сплошных вырубок быстро заселяются кипреем, вейником, малиной, а в южной части острова - бамбуком, в лучшем случае - каменной и белой березой. На открытых пространствах вместо лесных образуются луговые сообщества, редины, пустоши. Именно такие вторичные ландшафты, появившиеся лишь несколько десятков лет назад в результате рубок и пожаров, мы можем сегодня наблюдать на больших пространствах Долинского, Макаровского, Углегорского, Томаринского районов, в восточной части еще совсем недавно обильного лесом Смирныховского района.

Иногда только склады брошенной древесины напоминают, что еще недавно здесь были хвойные леса Фото: А. Морозов

Не многим сахалинцам известно, что огромные заросли курильского бамбука в Холмском, Невельском, Анивском районах - тоже следствие хозяйственной деятельности человека. Не так давно на их месте росли высокопродуктивные темнохвойные леса, в которых бамбук находился в угнетенном состоянии, в подлеске и не играл сколько-нибудь заметной роли в формировании лесного облика. Однако сегодня он считается одной из главных лесообразующих пород Южного Сахалина и с самолета хорошо видно, какие огромные пространства нашего острова занимает его непроницаемое изумрудное покрывало. На земле внимательный наблюдатель может заметить, что приземистые, редко торчащие в бамбучниках, корявые ели и пихты растут исключительно на старых пнях и валежинах - остатках былого таежного величия. Столь успешная экспансия бамбука стала возможной благодаря тому, что его корневая система обладает исключительными жаростойкими способностями. Лесные пожары, уничтожавшие елово-пихтовые древостои, расчищали дорогу быстрорастущим молодым побегам бамбука, которые стремительно и прочно занимали предоставленную экологическую нишу на сопках юга Сахалина.

Несколько иная судьба постигла долинные ельники. В условиях равнин и низменностей острова, в результате сведения пожарами и сплошными вырубками на больших площадях они превратились в осоково-разнотравные заболоченные луга и болота. В пору своей жизни здесь мощные древостои испаряли в атмосферу большое количество влаги. После их исчезновения водный баланс местности изменился, излишки воды оставались на месте и болота взяли свое. Сегодня мы можем с грустью видеть результат этой смены ландшафтов в виде обширных заболоченных пространств северной части Сусунайской и, в особенности, южной части Тымь-Поронайской низменностей. И здесь когда-то шумела могучая темнохвойная тайга, о которой сейчас напоминают лишь ровно подрезанные пни и обгорелые остатки древесных стволов посреди болотных кочек и ржавой воды - такие пейзажи нередко может наблюдать усталый путник из окна автомобиля или вагона, следующего из Южно-Сахалинска на север острова.

Но не все пространства уничтоженной темнохвойной тайги превращаются в пустоши. Значительная часть вырубок и некоторая доля гарей елово-пихтовых лесов успевает покрыться производными худосочными лесочками из каменной и белой березы, осины, ивы. Во многом это происходит потому, что при лесозаготовках на делянах, как правило, оставляются на корню никому не нужные березы и осины - после вырубки темнохвойных пород их семена падают на благодатную почву и часто выигрывают в соревновании с вейником, кипреем, малиной. В верхнем поясе гор обезлесенные участки занимает кедровый стланик. Эти вторичные леса практически не имеют какого-либо хозяйственного значения, их экологическая средообразующая роль также значительно снижена по сравнению с былой таежной мощью девственного сахалинского леса. Однако они дают шанс темнохвойному лесу возродиться в будущем - через так называемую смену пород. Как правило, через 15-20 лет под пологом березовых и осиновых насаждений появляется самосев и подрост ели и пихты - его жизнеспособность обеспечивает лесной полог вторичных березняков и осинников. И если в течение нескольких десятилетий лесной участок не подвергается повторному выгоранию, то ель и пихта постепенно начинают вытеснять мелколиственные породы, выходить в верхний ярус. Весь процесс восстановления материнского типа леса занимает 200 лет и более, часто увеличиваясь за счет включения в смену пород стадии лиственичников - когда березу сменяет лиственница, и только потом под ее пологом постепенно появляется ель. Таким образом, нужны столетия и полное отсутствие пожаров, чтобы возродить темнохвойный лес на большей части территории Сахалина. Разрешенный возраст рубки ели и пихты - 101 год, по лиственным породам гораздо меньше, поэтому темнохвойные леса на Сахалине восстанавливаться не успевают.

Березняки на месте темнохвойных лесов. Они почти ничем не отличаются от Подмосковных, Уральских, Сибирских... Разнообразие исходной флоры и фауны этим лесам не передается. Фото: А. Ярошенко

Проезжая по лесным дорогам нашего острова, мы редко задумываемся о том, что из себя представляет тот или иной тип леса вокруг, почему и как давно он здесь растет. И только огромные почерневшие пни среди молоденьких веселых березок и осин или в траве, на голых склонах сопок наводят на мысль, что когда-то облик Сахалина был совсем иным. Мы привыкли, что лес - это что-то надежное, постоянное, вечное. Нам часто твердят, что леса у нас много, что его богатства неисчерпаемы - при рациональном использовании. Использовался Сахалинский лес в ХХ-м веке по полной программе. Только вот рациональным это использование назвать нельзя даже с большой натяжкой. Крайне НЕрациональным оно было, варварским. Промышленные заготовки леса ведутся на Сахалине с 1912 г. - менее чем за 100 лет мы растранжирили и промотали огромное, даром доставшееся состояние! Для иллюстрации - немного цифр.

Важным показателем того, насколько богата лесная территория ресурсами древесины, насколько она продуктивна является расчетная лесосека - объем древесины, который теоретически можно вырубить без ущерба для воспроизводства и экологических функций леса. Сегодня расчетная лесосека по Сахалинской области составляет 3695,4 тыс. куб.м. А еще не так давно, в 1965г., она равнялась 8036,6  тыс. м³. За 34 года освоения лесных богатств разрешенный к вырубке объем сократился более чем вдвое. И это не смотря на то, что в 1972 г. расчетная лесосека на Сахалине существенно прибавилась за счет сокращения водоохранных зон и берегозащитных полос всех нерестовых рек области специальным приказом Госкомлеса СССР. Это было сделано потому, что уже тогда лесная промышленность начала испытывать недостаток лесных ресурсов.

Еще раньше существенный вклад в обезлесение Южного Сахалина внесли японцы. Для того, чтобы прокормить ненасытные утробы своих бумажных заводов (способных работать только на елово-пихтовой древесине), японскими лесопромышленниками за 40 лет (1905 - 1945 гг.) было заготовлено 117  млн. м³древесины. Порой заготовка достигала 7  млн. м³ в год (!), причем только в южной части острова, так как северная принадлежала СССР. Поэтому уже к 1945 г. на юге острова накопилось около 1,0 млн. га пустырей и гарей. Горело и в послевоенное время. Вот наиболее катастрофические годы для сахалинских лесов: 1949 г. - выгорело 353,9 тыс. га ; 1950 г. - 207,0 тыс. га; 1954 г. - 434,6 тыс. га. 1989 г. - 217,1 тыс. га. Прошедший 1998 год тоже принес огромные бедствия нашим лесам. По свидетельствам многих очевидцев, по площади огненного разрушения его вполне можно сравнить с 1989 г. Однако официальные данные говорят о другом - всего лишь 80 тыс. га леса объявлено сгоревшими в этом страшном году.

Рубки главного пользования на Сахалине

Огонь, принесенный в лес человеком, из года в год продолжает собирать свою страшную жатву. Именно человек индустриального мира в ответе за судьбу девственных темнохвойных лесов Сахалина. Сегодня остатки расчлененных, расстроенных прежними рубками массивов ельников лесозаготовительные фирмы дорубают в верховьях нерестовых рек, далеко в горах, на крутых склонах, порой за многие десятки километров от прежних леспромхозовских баз и лесопунктов. Несмотря на то, что по официальным данным расчетная лесосека не осваивается в последние годы и на треть, между лесорубами идет жесткое соперничество за промышленно ценные участки леса. И не всем хватает! Приходится нарушать правила лесопользования, брать лес на крутых склонах, рубить запрещенными, экологически опасными способами, вторгаться в водоохранные зоны. Многие фирмы практически не скрываясь ведут самовольные рубки далеко за пределами отведенных делян.

Последние, относительно крупные участки первичной темнохвойной тайги пока еще сохранились в отдаленных труднодоступных уголках нашего острова. Это леса полуострова Шмидта; бассейна рек Анна, Сима, Бахура (юго-восточная часть Сахалина); бассейна рек Пурш-Пурш и Венгери (центральная часть Восточного Сахалина), массива горы Вагис (северо-запад острова). Эти остатки былого таежного великолепия сохранились чудом, во многом благодаря мудрости некоторых руководителей лесного хозяйства области и усилиям государственных и общественных природоохранных структур, труду сахалинских ученых. Мы должны беречь и охранять последние кусочки некогда обычной для Сахалина первобытной елово-пихтовой тайги - иначе как мы покажем нашим детям и внукам, каким был раньше наш Сахалин?

PS. В конце концов, человек должен беречь деревья, чтобы потом было куда вернуться.

Семейство сайтов Forest.RU: Всё о российских лесах | Дубы Евразии | Всероссийское Движение "Возродим наш лес" | Российский музей леса | Обзоры прессы и аналитика | Леса Новгородчины | Всё о сибирском кедре и его родственниках | Национальный парк "Угра" | Алтайская авиабаза | Красноярский Центр защиты леса | Всё о грибах

Forest.RU для Вас: Войти в семейство сайтов | Книги и видео

К началу этой страницы

На входную страницу

Напишите нам!