|
||||
| ||||
Периодические издания и рассылки |
О лесном доходе РоссииИ. Шутов
Эта статья - о прошлом и будущем нашего лесного хозяйства и об очень больших деньгах. О суммах, измеряемых десятками тонн золота, которые могут и должны ежегодно поступать в бюджет России в виде ее лесного дохода, формируемого в каждом нашем лесхозе (лесничестве). В течение ряда последних десятилетий в стране не было ничего похожего на вышеуказанное, а современное экономическое положение лесного хозяйства и его юридический статус оказались более чем печальны. Многие предложения о том, как улучшить управление лесами страны, из номера в номер публикует «Лесная газета», за что нельзя не выразить благодарность ее редакции. Подобные статьи появляются и других газетах. Буквально в каждой такой публикации сквозят беспокойство и боль за состояние дел в нашей отрасли. Вполне естественно, что высказываемые по данной очень сложной проблеме точки зрения часто не совпадают, а подчас противоречат друг другу. В нашей ситуации, чтобы выбраться на торную дорогу, можно последовать совету китайских мудрецов, а именно: вернуться мыслью к своим истокам, к той развилке, где когда-то был взят неверный курс и, опираясь на собственную историю, найти правильный путь в новых социально-экономических условиях. Данный совет можно принять в качестве универсального ключа. Однако в нашем случае, прежде чем применить этот ключ, мы обязаны четко ответить на вопрос о том, каким мы хотим видеть лесное хозяйство России. Согласно учению профессора М.М.Орлова, заслуженного деятеля науки и высшего авторитета России в области лесоуправления, главными признаками правильно организованного лесного хозяйства являются, как минимум, два: хорошее состояние лесов, отвечающее определенным критериям, а также стабильная и высокая доходность хозяйства. В принципе, эти признаки неотделимы друг от друга, поскольку при плохом состоянии лесов хозяйство не может быть высокодоходным и, следовательно, не может расходовать достаточно средств для выращивания и охраны своих лесов. Названные признаки правильного (по формулировке М.М.Орлова) лесного хозяйства были отчетливо выражены (где-то лучше, где-то хуже) в лесничествах Лесного Департамента России в годы, предшествующие Первой Мировой войне. Теперь, в условиях существующего разномыслия, я не вижу причин, почему бы нам не рассмотреть, хотя бы в виде условного образца, тот самый период деятельности Лесного Департамента, реализовавшего тогда в лесах, находившихся в собственности казны, многие идеи профессора М.М. Орлова и его учителя профессора А.Ф.Рудзкого. Знание этого важного фрагмента истории лесного хозяйства России позволит более уверенно выбирать курс в малознакомом всем нам море рыночной экономики. В то время, о котором идет речь, площадь всех лесов России и площадь лесов, находящихся в ведении Лесного Департамента, полагали, соответственно, равными 550 и 366 млн. га. О состоянии лесов в лесничествах Лесного Департамента в те и последующие годы писали много и оценивали его по-разному. Однако, в целом, теперь нельзя не признать, что тогда при интенсивном строительстве железных дорог, промышленных и гражданских объектов Лесной Департамент России, в отличие от соответствующих ведомств США, в основном сберег свои леса (в том числе высокоценные древостои с преобладанием хвойных пород) даже вблизи дорог и городов. В основном это удалось сделать благодаря строгому соблюдению правила постоянства пользования лесом в границах каждой хозяйственной дачи. После заключения Брестского мира, когда Россия осталась без угля и нефти, данное обстоятельство сыграло решающую роль в самом выживании страны.
Значительно меньше знают современные лесоводы о результатах деятельности Лесного Департамента в экономической сфере, что обязывает рассмотреть соответствующие данные более подробно (см. табл. 1). В пересчете на действовавший тогда золотой эквивалент рубля казенные лесничества Лесного Департамента принесли в 1913 году государству чистый доход, равный ценности 49,5 тонн золота. Названный уникальный результат нельзя рассматривать вне связи с тем смыслом, какой в те годы вкладывали в понятия «хозяйство» и «лесное хозяйство». Под ведением хозяйства (любого) тогда понимали целенаправленную деятельность, имеющую своей главной задачей приращение материальных благ и получение дохода. Данное требование относили как к сельскому хозяйству, так и к лесному, обоснованно полагая, что лесоводство есть одна из отраслей растениеводства, отличающаяся от других своими особенностями и, в том числе, длительным производственным циклом. При всем этом однозначно считали, что все хозяйства, так или иначе связанные с землей, должны приносить доход, что в обоих случаях (и в поле, и в лесу) доходные хозяйства не могут не иметь товарный характер и не могут обойтись без реализации своего товара на рынке. Как показано в табл. 1, основным товаром казенных лесничеств России были выращенные, сбереженные и отведенные в рубку древостои (лесосеки). Их продавали на открытых аукционах (торгах). Без торгов, по пониженным ценам или бесплатно лес отпускали в рубку только социально слабо защищенным группам населения. На это в 1913 году было израсходовано 4,1 млн. рублей, т.е. примерно 4% валового дохода Лесного Департамента. Другие виды доходной деятельности (в том числе хозяйственные заготовки древесины) в казенных лесничествах не запрещались, но имели подчиненное значение. В целом, в те годы и содержание, и результаты работы Лесного Департамента России во многом определяли высокий общественный престиж его лесничих и относительно высокий их материальный достаток. Как подчеркивал профессор М.М.Орлов, лесничего тогда воспринимали как производителя лесных ресурсов. Теперь о лесничем чаще говорят как о госслужащем (чиновнике), занятом в сфере лесоуправления и распределения лесных ресурсов. Сравнивая эти две точки зрения нетрудно заметить, что во второй из них явно ослаблен творческий элемент. По своей сути она контрпродуктивна самой идее ведения правильного лесного хозяйства, отвечающего вышеуказанным требованиям. В советский период у нашего лесного хозяйства был отнят статус товаропроизводящей отрасли. Она стала постоянно убыточной, главным образом потому, что за счет лесного хозяйства скрытно дотировали лесопромышленные структуры. Сделано это было просто: лесхозы были принуждены практически даром отдавать отведенные в рубку лесосеки леспромхозам, а те, кроме того, еще были освобождены от уплаты лесокультурного залога, т.е. от расходов по возобновлению леса на вырубленных ими площадях. В череде прошедших лет центральные и периферийные органы лесного хозяйства РСФСР то упраздняли, то восстанавливали. Таких реформ мы пережили около двадцати, но ни одна из них не вернула нашей отрасли ее былой экономический фундамент. Не продажа, а почти бесплатная раздача лесосечного фонда лесозаготовителям, а также отмена системы лесокультурных залогов ввергли наши лесхозы в состояние нищеты, которую, естественно, не могли компенсировать всегда дефицитные ассигнования, получаемые из государственного бюджета. В этих условиях, чтобы выжить и еще как-то выполнять свои профессиональные обязанности, лесхозы были принуждены к тому, чтобы уже не диктовать лесозаготовителям свои требования к проведению лесосечных работ, но просить их о помощи, а также развивать свою лесопромышленную деятельность, приносившую им хоть какой-то доход. Теперь лесоводов за это не перестают упрекать, но уже, как правило, не вспоминают о людях и причинах, заставивших лесничих заняться не своим делом. В последние годы, в условиях становления рыночных отношений и при наличии уникального опыта успешной работы бывшего Лесного Департамента России, наше лесное хозяйство могло бы превратиться в мощный и постоянный источник средств для государственного бюджета. Однако произошло иное. Указом Президента от 17.05.2000 года Федеральная служба лесного хозяйства России была упразднена. Ее разрозненные элементы, лишенные юридической и финансовой самостоятельности, оказались растворенными в различных структурах Министерства природных ресурсов. Таким образом, организационной основе государственного лесного хозяйства России, созданной более 200 лет назад, был нанесен сокрушающий удар. С позиций интересов государства содеянное нельзя не считать ошибкой. Вплоть до своих последних дней в условиях окружающего хаоса Федеральная служба лесного хозяйства России сохранила своих специалистов, вертикальную структуру и работоспособность. Конечно, были в ее работе и серьезные недостатки. Да, Федеральная служба нуждалась в экономических реформах, и их проведение было лишь вопросом времени и политической воли. Однако произошло нечто странное: с Федеральной службой лесного хозяйства страны обошлись как, образно говоря, с единственной шубой, которую, осердясь на блох, просто бросили в печь. Естественен вопрос: кому было выгодно происшедшее? Мой предположительный ответ: определенным лесопромышленным структурам и их лобби в органах власти, заинтересованным в минимизации ограничений при вырубке лесов, не несущим ответственности за формирование лесного дохода России, не отвечающим за возобновление леса на вырубленных площадях и не заинтересованным в самом сохранении лесного хозяйства как системы, регламентирующей и контролирующей их деятельность. Вольно или невольно, к достижению именно этого ведут следующие шаги и заявленные намерения:
Критический анализ упомянутой статьи уже был опубликован в «Лесной газете». Однако поднимаемый снова и снова вопрос об организационном объединении лесного хозяйства и лесной промышленности, а, по сути дела, об административном подчинении лесного хозяйства лесной промышленности, представляется слишком серьезным, чтобы сегодня можно было бы умолчать о последствиях реанимации подобных решений. Поэтому еще раз хочу напомнить, что в подобной же ситуации в нашем недавнем прошлом леспромхозы, оставленные без независимого контроля и получившие в свое распоряжение практически дармовой лес, потеряли стимул к бережному использованию лесосечного фонда (об этом говорили и писали не только лесоводы, но и сам глава Минлеспрома СССР Г.М.Орлов в 1963 году). Руководствуясь, естественно, только своими интересами, леспромхозы не пошли по пути организации неистощительного лесопользования и планомерного возобновления леса на вырубках. Увеличив объемы лесозаготовок сверх допустимой меры, они вырубили все вокруг себя, а затем стали десятками закрываться, бросая, как во времена чумы, добротные лесные поселки, где при иной, экономически обоснованной организации лесопользования и воспроизводства лесов могли бы благополучно жить и обустраивать свою малую родину многие поколения коренных народов России. Теперь с горечью остается говорить о том, что вышеописанное бесхозяйственное и безжалостное отношение к лесу и людям имело своих апологетов, утверждавших, что брошенные лесные поселки мало что стоили государству, так как «успевали амортизироваться», что образ жизни людей с психологией «перекати-поле» - без постоянного места на Земле - это, якобы, норма, что само лесное хозяйство нельзя вести в лесах, пока они не вырублены, и что, наконец, после вырубки лесов в регионах с развитой инфраструктурой леспромхозы потом просто будут перебазированы на Север и Восток, как если бы было известно, куда и на какие деньги. Итог такой «политики» известен: спад в работе лесозаготовителей начался еще до «перестройки», а уже потом в лесном комплексе страны произошли обвальные явления.
Как известно, аренда - это сдача имущества в наем (прокат) за плату (ренту). Вид имущества значения не имеет, но в любом случае арендатор несет ответственность за полученное во временное пользование имущество и обязан - подчеркиваем - вернуть его в сохранности. В России и других странах издавна практиковалась сдача в аренду жилья, строений, сельхозземель и т.п. В отношении лесов - сдача их в аренду издавна представлялась делом сомнительным, главным образом по причине длительных сроков выращивания леса и неизбежных сложностей при оценке хозяйственной деятельности арендаторов и качества возвращаемого ими имущества. Тем не менее, в первой половине XIX столетия сдача лесов в аренду была широко испытана в частных лесах Венгрии, Германии и в казенных лесах России. Во всех случаях результат был неудовлетворительным. По этому поводу сделанная запись в журнале нашего Министерства государственных имуществ четко гласит: «...Отдача лесов в аренду есть самый дурной и самый дорогой способ управления лесами... Отдача леса в распоряжение другому лицу, непосредственно не заинтересованному в сбережении его, не может быть обставлена такими условиями, которые... гарантировали бы сохранность леса». В наше время широко распространенная практика сдачи лесов в аренду имеет место в Канаде. Изучение ее последствий, предпринятое М.А.Лобовиковым, показало, что переданные временщикам-арендаторам леса находятся даже в худшем положении, чем леса в крупных частных владениях. Так, если в лесах, принадлежащих лесопромышленным компаниям, последние все же вкладывают средства в лесовыращивание, что позволяет им со временем получать больше древесины, то арендаторы в этом просто не видят для себя смысла. Как подчеркивает М.А.Лобовиков, лесоводы и экономисты ряда западных стран не рассматривают указанный опыт Канады как положительный. При всем вышесказанном, в наше время различные властные структуры России, отринув отечественный и мировой опыт, распространяют сдачу лесов в аренду как пожар при ветре в сухую погоду. О масштабах, следствиях и причинах всего вышеперечисленного позволяют судить следующие данные. В 2000 году, по сравнению с 1999 годом, площадь сданных в аренду лесов возросла на 12,4 млн. га (на 18%). Фактически, на этой территории в 2000 году было отпущено в рубку 51 млн. м3 древесины, а через открытые лесные торги - только 30 млн. м3, и это несмотря на то, что на торгах за обезличенный кубометр древесины от лесозаготовителей получили в среднем 59,9 рублей, а на сданных в аренду площадях - только 17 рублей, т.е. в 3,5 раза меньше. Как можно видеть, общий убыток от того, что 51 млн. м3 древесины был реализован не на торгах, а путем сдачи леса в аренду, составил около 2,2 млрд. рублей. Кроме аренды и торгов довольно большое количество древесины наши лесхозы продолжают отпускать по решениям местных органов власти бесплатно, по льготным и твердым ценам. Так, в Ленинградской области в 2000 году, при общем объеме платного лесоотпуска 4,7 млн. м3, по упомянутым решениям было отпущено 1,3 млн. м3, на переданных в аренду площадях - 3,0 млн. м3, а через торги - только 0,4 млн. м3. Последняя из названных цифр, равная 8,5% всего платного лесоотпуска, характеризует истинный уровень вхождения лесного хозяйства данной области в рыночную экономику. Фактически за 1 кубометр древесины по указанным трем основным вариантам лесоотпуска в среднем было соответственно получено 36,9; 44,4 и 145,6 рубля. Из-за того, что 91,5% платного лесоотпуска области было организовано минуя открытые торги, ее лесхозы недополучили лесной доход в размере более 400 млн. рублей. Приведенные цифры не могут не вызвать вопроса: кому выгодна данная ситуация? Недвусмысленный ответ на этот вопрос дал глава Лесопромышленного комитета Правительства Ленинградской области М.А.Дедов в своем выступлении по Петербургскому каналу телевидения (программа «ЛОТ») 22.03.2001 года. Тогда он, в частности, сообщил о намерении областного Правительства вообще отказаться от проведения лесных торгов, поскольку они способствуют усилению конкуренции (?!). Подобные же аргументы высказывались и раньше, примерно 75 лет тому назад, в конце НЭПа. Логично спросить члена областного Правительства М.А.Дедова, чьи интересы он защищает от конкуренции теперь? Еще М.А.Дедов сообщил в своем интервью, что лесов в России очень много, более 1 млрд. га. Акцент этих слов ясен: рубить и рубить. Дескать, хватит и на нас, и на внуков, что, к сожалению, совсем не так. Вся покрытая лесом площадь России равна примерно 700 млн. га. Это тоже много. Однако, примерно только на 22% этой площади можно вести коммерчески выгодную эксплуатацию леса. Поэтому, взяв в расчет площадь именно таких лесов, а также число жителей страны, нетрудно увидеть, что мы в 3-4 раза беднее лесом, чем, например, наши соседи финны, которые берегут свои леса пуще глаза. В дополнение к сказанному об аренде лесов нельзя еще не упомянуть о действующем в стране странном правиле, просто поражающем воображение своей «логикой», а именно: арендаторам разрешено рубить лес, не достигший возраста главной рубки (в порядке так называемых «рубок ухода»), получать таким путем древесину, имеющую вполне реальную коммерческую ценность, и при этом вообще ничего не платить ни собственнику, ни владельцу лесов. В целом, о сдаче лесов в аренду уже просто нельзя не сказать с исчерпывающей определенностью: это узаконенная Парламентом акция, наносящая колоссальный ущерб государству и его лесам. Остановить происходящее расхищение государственной собственности, очевидно, могут только те, кто в 1997 году приняли Лесной Кодекс Российской Федерации.
Не исключено, что реализация данного предложения позволит хоть немного улучшить финансовое положение лесхозов. Тем не менее, согласиться с ним нельзя по следующим причинам. а. Рента - это доход с имущества (в том числе ценных бумаг, капитала, земли и прочего), не требующий от ее получателя хозяйственной деятельности. В общеизвестном смысле получатели ренты (рантье) - это лица, не занятые общественно-полезным трудом. Ставить рантье и лесничих на одну доску значило бы оскорбить тех, кто своим трудом еще удерживает на плаву наше лесное хозяйство. б. То, что предлагает профессор А.П.Петров, это, конечно, не рента и не вариант решения задачи по возвращению нашему лесному хозяйству статуса доходного товаропроизводителя. Это - вариант обоснования минимального уровня корневых цен путем калькуляции затрат на лесовыращивание, т.е. по его себестоимости. Данный вариант изыскания средств для лесного хозяйства страны был уместен в нашем недавнем прошлом, но не теперь, в условиях становления рыночных отношений, когда покупатель древесины на рынке озабочен только ее ценой и качеством, а не объемом и перечнем лесохозяйственных мероприятий, которые были или должны были быть проведены на том или ином участке леса. в. В принципе, в условиях рыночной экономики нельзя определять продажные цены, опираясь на цифры о себестоимости продукции, т.е. так, как мы это недавно делали. В странах с развитой рыночной экономикой предприниматели устанавливают продажные цены на свою продукцию, руководствуясь отнюдь не ее себестоимостью, а тем максимально возможным уровнем отпускных цен, при котором их продукция еще может иметь сбыт. В части, касающейся сырья или комплектующих изделий, их производители устанавливают цены на свои изделия путем расчета той минимально достаточной величины нормы прибыли в смежных производствах, которая может устроить их партнеров. Все это логично, и я не вижу причины, почему теперь нашему лесному хозяйству не поступать также, а именно: определять корневые цены на лес как разность между ценой круглых сортиментов древесины на рынке и суммой, состоящей из затрат предпринимателя (в том числе на заготовку, транспорт древесины и прочее) и его минимально достаточного барыша на вложенный капитал. Именно такой способ определения корневых цен на лес в России применяли более 100 лет тому назад, и он, в общем, устраивал всех - лесничих, лесопромышленников и страну в целом, позволяя ей получать высокий лесной доход.
* * *
Сегодня надо еще сказать о том, что не все наши лесоводы и экономисты разделяют мысль о необходимости развития товарно-денежных отношений в лесном хозяйстве. Не все согласны и с тем, что лесное хозяйство вообще должно приносить доход. Одним из аргументов в пользу такой точки зрения являются известные слова К.Маркса о том, что природные ресурсы не имеют стоимости. Воспринятая когда-то как догма, эта идея получила расширенное толкование и привела, в частности, к тому, что лес на корню был приравнен к полезным ископаемым и перестал рассматриваться как товар, имеющий на рынке ту или иную цену. По той же причине из самого нашего лексикона почти исчезли такие ранее понятные всем слова, как «лесной доход», «продажа леса на сруб», «оценочные и продажные цены на лес», «лесокультурный залог», «хозяйственная спелость леса» и другие. Вместо них в обиход были введены термины, позволяющие как бы забыть не только о рынке, но и о самой возможности товарно-денежных отношений в нашей отрасли. Печальный итог этого известен. В связи с ним уместно напомнить, что в русском языке (по В.И.Далю) «стоимость» - то же, что и «цена» - мера на деньги, что цену определяет рынок, и что «непродажному коню (так же, как и лесу) и цены нет».
* * *
Как велик может быть лесной доход России в наши дни, если вернуть лесному хозяйству его товарно-денежную суть? Исчерпывающий ответ на этот вопрос теперь дать нельзя, поскольку наше лесоустройство уже забыло, как рассчитывать корневые цены на лес на конкретных территориях. В настоящее время, даже при реализации отведенных в рубку лесосек на открытых торгах, 1 кубометр древесины на корню стоит у нас в среднем около 2 долларов США. Это безмерно низкая цена. Представление о возможной величине лесного дохода составить все-таки можно, если взять в расчет величину доли платежей за лес на корню в структуре рыночных цен на круглые лесоматериалы, а также, конечно, существующий и прогнозируемый объемы лесоотпуска. В последние годы величина указанной доли у нас не превышала 5%, а в дореволюционной России она была равна 30-35%. В наши дни почти на таком же уровне этот показатель продолжает быть в соседних странах. Вывод из сказанного очевиден: при неизменном объеме отпуска древесины на корню наше лесное хозяйство (а, следовательно, и государственный бюджет), в принципе, может получать за нее примерно в 6-7 раз больше денег, чем теперь. Другой вариант макрорасчета можно сделать, опираясь на данные 1913 года, приведенные в табл. 1. В тот год при объеме отпуска в рубку нашего главного товара - сырорастущего леса, равном 66,4 млн. м3, его продажная цена на торгах составила 77,5 млн. рублей, т.е. в среднем была равна 1 руб. 17 коп. за 1 кубометр. По золотому наполнению рубля того времени и современного доллара США, последняя из названных величин теперь оказывается равной примерно 9 долларам США. Соответственно, в наше время, при ежегодном отпуске из наших лесов 120 млн. м3 древесины, ее корневая продажная стоимость может составить 1,1 млрд. долларов в год, к каковым при исчислении всей суммы валового лесного дохода следует добавить еще примерно 0,2 млрд. долларов, получаемых из других источников.
По поводу вышеназванной средней продажной цены за лес на корню (9 долларов США за 1 кубометр) нужно заметить, что она не выглядит преувеличенным артефактом по сравнению с современными ценами на древесину в соседних странах (см. табл. 2). Существующие высокие корневые цены на древесину и высокий уровень жизни занятых в лесном комплексе людей в Финляндии, Канаде и в других странах с развитой экономикой можно объяснить, в первую очередь, тем, что они практически не ведут торговлю круглым лесом. Так, в 1998 году в экспортных поставках этих стран круглый лес и изделия из переработанной древесины соотносились примерно как 1:99 в валюте и как 3:97 по массе. У нас в том же году названные величины соотносились как 33:67 и 72:28 соответственно. Поэтому сегодня, вкладывая деньги не в переработку древесины, а в увеличение объемов лесосечных работ, лесопромышленники не только обедняют доступные для эксплуатации леса, но и консервируют нашу нищету. Заставить предпринимателей увеличивать инвестиции в деревоперерабатывающую промышленность в наше время можно только при помощи экономических рычагов. Один из них, возможно, самый эффективный - увеличение стартовых корневых цен на древесину при условии обязательной ее реализации на открытых конкурсных торгах. Данная акция, естественно, не может не сопровождаться соответствующим увеличением цен на круглый лес, реализуемый лесозаготовителями на лесосеке или у дороги. Если это так или иначе не сделать, в накладе окажутся, главным образом, те, кто выполняет в лесу первую и самую тяжелую часть работы в цепи последовательных превращений деревьев в потребительские товары. По моему мнению, поделиться своими доходами с лесным хозяйством и лесозаготовителями должны прежде всего те структуры, что заняты торговлей древесиной и ее переработкой. В принципе, продажа отведенных в рубку лесосек является главным, но, конечно, не единственным источником средств формирования лесного дохода страны. Его увеличению может способствовать организация высокопродуктивных целевых хозяйств с укороченными оборотами рубки и ускоренным (плантационным) производством заданных сортиментов древесины по разработанной нами технологии, создание по известным позитивным примерам высокоинтенсивных комплексных агролесопромышленнных и агролесоохотничьих хозяйств, проведение лесохозяйственных мероприятий, позволяющих уверенно и существенно увеличить коммерческую ценность древостоев ко времени их главной рубки, распространение правил платного лесоотпуска на рубки промежуточного пользования лесом и прочее. Естественно, что в новых условиях ни один из таких источников средств не должен оставаться в пренебрежении.
* * *
В заключение - коротко об авторском видении того, что надо теперь делать в сфере управления лесным хозяйством страны.
Общим итогом всего вышеизложенного может и должно быть не только хорошее состояние наших лесов, но и появление в годичных бюджетах России весомой строки - «Лесной доход страны».
| ||||||||||||||||||||||||||||
Семейство сайтов Forest.RU: Всё о российских лесах | Дубы Евразии | Всероссийское Движение "Возродим наш лес" | Российский музей леса | Обзоры прессы и аналитика | Леса Новгородчины | Всё о сибирском кедре и его родственниках | Национальный парк "Угра" | Алтайская авиабаза | Красноярский Центр защиты леса | Всё о грибах Forest.RU для Вас: Войти в семейство сайтов | Книги и видео
|
|